Костя Шишкин ужинал на Мясницкой, в ресторане французской кухни. Не сказать, чтобы Костя был поклонником фуа-гра или бычьих хвостов по-бургундски, в горшочках. Просто в пятницу вечером найти свободный столик дорогого стоило.
Ресторанчик назывался то ли «Монпелье», то ли «Монпарнас», то ли «Монмартр». Наверное, тут было дорого, но это обстоятельство Костю не отпугивало.
Поедая мясо по-бретонски, он пытался читать деловую прессу и нашел это занятие совершенно отвратительным. Все новости, о которых утром трубила пресса, сегодня вечером уже устарели. Ничего не стоила и бизнес-аналитика. Умозаключения экономических обозревателей нагоняли тоску.
Костя Шишкин отложил газеты и погрузился в меланхолию. Она сладко и томительно пощипывала душу, словно гитарист-виртуоз струны инструмента.
Костя думал о Яне. Вчера она улетела в Швейцарию, где училась в престижном банковском университете. Теперь ее не будет почти год.
Яна считалась Костиной невестой. Вчера они очень трогательно прощались. В Шереметьево-2 Костя махал ей платочком. Он, конечно же, не думал хранить ей верность, но и ничего серьезного в ее отсутствие заводить не хотел. Они с Яной представляли собой идеальную пару. Ее папой был банкир, а отец Кости возглавлял одну из крупнейших страховых компаний. Костя нисколько не сомневался, что родители задумывали какой-то хитрый биржевой альянс. И в клубах, и в развлекательных центрах, и во время объятий и нежностей в Костином пентхаусе, он не забывал, что все это является лишь частью сделки, и что он, что Яна - марионетки в крепких родительских руках.