Ночью в спальне супругов Варежкиных стояла бы полная тишина, если б не жалобное бренчание люстры, конвульсивно содрогающейся от мощного храпа главы семейства. Храп был воистину богатырским, в отличие от самого Варежкина и, если верить его жене Ларочке в минуты раздражения, некоторых его органов. Потому, наверное, раздавшийся робкий стук в окно остался не услышанным никем, не исключая и обычно чуткого кота Тишку, тщетно пытающегося подражать храпу хозяина.
Стук повторился. Храп продолжился. Стук снова повторился, на этот раз громче. Тишка поднял голову и с неодобрением посмотрел на Варежкина. Сильные удары в окно, последовавшие за этим невинным движением кошачьей морды, полностью убедили кота, что хозяин не виновен в этих непотребных звуках. Когда же стекло задребезжало громче люстры, не только до Тишки дошло, что происходит что-то неправильное, чего никак не должно происходить такой пристойной семейной ночью. Храп Варежкина прекратился. Очередной стук заставил хозяина дома открыть глаза и, усевшись в постели, посмотреть на Тишку. Кот, ощетинившись, неотрывно смотрел в окно, за которым смутно трепетал непонятный силуэт.