- Манька, блядь! – орал Колян, наливая стопарь мутного самогона, сидя на скрипучей скамье на кухоньке, точнее в уголке, отгороженном от остальной комнаты цветастой замусоленной занавеской.
- Манька, блядь, ебаться давай, сука! – заливая в глотку своё пойло, ревел Николай.
Он был типичным представителем сельского жителя уже давно не имеющего никакой работы и пьющего без перерыва горькую: редкие, сальные волосы неопределённого цвета; испитое, сизое лицо с заплывшими от беспробудного пьянства глазами; впалые, давно не бритые щёки; нос непонятной формы; потерявший очертания подбородок.
Манька не отвечала на страстные призывы… «Вот же пизда сраная…» - сформулировал мысль Колян.
Тяжело встав и сорвав занавеску, отделяющую «кухню» от основного помещения, он, сильно покачиваясь, подошёл к кровати, на которой лежала его жена Манька, молодая ещё женщина, довольно миловидной, типично деревенской наружности, не лишённая излишней полноты.
- Манька, ёб же твою!.. – опять заорал муженёк. - Вставай раком, бля!